Александр Сафронов: «Ничего не дается легко»

8 марта директор Петрозаводских коммунальных систем Александр Сафронов, как и все мужчины страны, с самого раннего утра стоит в очередях за цветами и конфетами, а потом радует представительниц прекрасной половины человечества милыми подарками. То есть, все как положено. За одним исключением – в этот день Сафронов сам принимает поздравления. 8 марта бывшему заместителю министра внутренних дел Карелии и первому заместителю мэра Петрозаводска исполняется 55 лет. Какой он – полковник и нынешний директор одного из самых крупных предприятий Карелии?

Директор Петрозаводских коммунальных систем, надо сказать, устроился очень удобно. Точнее родился в правильный день. Единственный раз в году, когда абсолютно все мужчины нашей страны выстраиваются в очередь за цветами и конфетами, надевают фартуки и колдуют на кухне, Сафронов принимает поздравления с Днем рождения. 8 марта в прошлом заместителю министра внутренних дел Карелии и первому заместителю мэра Петрозаводска исполняется 55 лет. Какой он – полковник и нынешний директор одного из самых крупных предприятий Карелии?

Александр Сафронов с 17 лет привык отвечать за людей и принимать решения. Тогда, став курсантом рижского училища гражданской авиации, он сразу был назначен командиром взвода.

– По всем гласным и не гласным канонам командирами взвода назначали тех курсантов, которые прошли срочную службу в армии. И у нас в группе учились курсанты, отслужившие в армии. Почему назначили меня командиром взвода, я до сих пор понять не могу. Учился я хорошо, мне было интересно, но хороших учеников было немало. Наверное, у меня какая-то специальная внутренняя организация – не знаю. Но это был серьезный шаг с точки зрения испытания ответственности и собственных возможностей. Кстати, до окончания училища мой взвод оставался лучшим взводом курса по успеваемости.

В Петрозаводск Сафронов попал по распределению. Ему, как лучшему командиру взвода были открыты все возможности для выбора места работы по распределению и он планировал приступить к работе в аэропорту Пулково, но там от молодых специалистов отказались, заменив их на автоматические системы управления полетами.

– Мне было предложено три места: мыс Шмидта, Вологда и Петрозаводск. В Вологде не было районного коэффициента, на мысе Шмидта был двойной районный коэффициент, но это уж больно далеко, а в Петрозаводске был районный коэффициент 1,15, к тому же, в те времена поехать работать на Север, было очень почетно. В общем, приехал я из теплой Риги, а здесь холодно, метет, неуютно, не комфортно и первое ощущение было, что не мой это город. Рига была мне куда симпатичнее, с ее аккуратненькими улочками, кафешками, а здесь вышел, у вокзала только одна пельменная и больше ничего. Пришел в общежитие Аэрофлота, которое над «Кивачом» и так было не по себе... Но это ощущение быстро прошло, появилось много друзей, потому что в общежитие таких, как я, приехало много.

Три года Александр Сафронов отработал в аэропорту по специальности, управляя воздушным движением над столицей Карелии, и вместе с тем учился в университете на радиотехническом факультете. А потом появилась семья, вместе с ней потребность в отдельном жилье и Сафронов ушел в МВД.

– Я стал начальником пункта централизованной охраны – все, что охранялось в городе милицией и сигнализационной техникой, было под моим управлением. Это был хороший опыт, потому что работа была разноплановая, надо было и с группой захвата работать, и с женщинами, которых было немало, а к ним нужен особый подход, и сама электроника тогда была еще в новинку – многое приходилось объяснять «на пальцах». Потом семь лет работал заместителем начальника УВОД и 11 лет заместителем министра внутренних дел.

К слову, Александр Владимирович говорит, что ему везло вовремя реализовывать свои знания и учиться у настоящих профессионалов.

– Вы были заместителем министра внутренних дел республики, а затем стали вторым человеком в руководстве столицы Карелии. Почему ушли из МВД, и где было сложнее работать?

– Трудности есть в любой работе – это нормально и понятно. Но трудности бывают разные. Вот я когда с Юнашом работал, загрузка была просто сумасшедшая, я в прямом смысле слова работал сутками, но мне очень нравилось, потому что я многому научился у этого человека и видел конкретные результаты работы. И, скорее всего, я бы не ушел из МВД, если бы Юнаш не уехал в Москву. Тогда поступило предложение от Маслякова стать его первым заместителем, и я понял, что на тот момент работа в муниципалитете мне интереснее. Не пожалел о ценнейшем опыте работы с сильным руководителем. Многое понял об устройстве муниципальной власти, где привычные тогда для меня функционалы не работали.

– В каком смысле?

– У меня управленческое образование, которое я получил в академии управления МВД тогда еще СССР. Там просто вбили в головупреподавали истину управления: для того, чтобы решить проблему и достигнуть результата, нужно сначала проанализироватьпроанализировать причину, затем спланировать путь решения и обязательно проконтролировать, как все выполняется. С этим багажом, отработанным в МВД, я пришел в мэрию и начал с конкретных ошибок, когда по функционалу МВД пытался решать городские проблемы. Работа в мэрии такова, что вроде ты высокую должность занимаешь, но когда начинаешь смотреть, а что ты можешь сделать, то выясняется, что по большому счету ничего. Все надзорные органы – республиканские или федеральные, все ресурсы тоже не городские. И у меня было первое ощущение, что ты за все отвечаешь, а полномочий и ресурсов у тебя нет. Все люди, которые могут придти, проконтролировать, наказать, заставить, не подчиняются городу. Тем не менее с мэра спрашивают все. В общем, в мэрии меня научили гибкости. Я приведу пример, может, будет понятнее. Наверное, помните, на набережной стояла баржа. Более гадкого места в городе, наверное, не было. Все отходы сливались в Онего, все засорялось, была страшная проблема с противопожарной безопасностью – не дай бог случился бы пожар, то по мосточку, который был кинут с баржи на берег, никто бы выбежать не успел, а они там жарили шашлыки. Поток жалоб населения с улицы Пушкинской на шум и количество предписаний исчислялся десятками. В общем, более страшного места, с точки зрения возможных чрезвычайных ситуаций, в городе не было. Это заведение, конечно, требовалось убрать. Госпожнадзор, который должен был бы придти и отключить там все, не решал вопрос. МВДСанэпидемнадзор, которыйое долженно было объяснить, что, господа, вы тут травите людей, у вас не соблюдаются все санитарные нормы – тоже не решало вопрос. Как решить эту проблему человеку, который хоть и является первым заместителем мэра, но по сути никакой реальной власти не имеет? Пришлось собирать комиссию по делам ГО и ЧС, куда я мог пригласить всех – и прокурора города, и начальника УВД. Только через решение комиссии и под мою личную ответственность нам с начальников управления ГО и ЧС Петрозаводска позволилоудалось убрать эту баржу. Вот так и работали. Так что, где было сложнее, сказать не могу. Во время работы в МВД у меня было 15 командировок в Чечню горячие  точки – это тоже непростое мероприятие. Но разве можно сравнивать эти вещи?

– Вы всю жизнь на руководящих должностях, не давит ли ответственность за людей?

– Я не считаю, что нужно жить ради себя – только ради кого-то. Это главный принцип в моей жизни, который не изменился с молодых лет. Я об этом и сыну говорю – самое главное научиться жить для других. Если жить для себя, то очень скоро зайдешь в тупик – человеку ведь много не надо.. А когда живешь для других, то расширяется поле твоих необходимых действий, а, значит, нужно думать, шевелиться, появляется интерес в жизни, ты начинаешь двигаться, искать решения и пусть не все удается, но маленькими шагами, ты движешься вперед. И очень приятно, когда ты видишь отклик – значит, все было не зря.

– Что самое сложное в Вашей работе сейчас?

– Предприятие очень большое, проблем столько, что о них не рассказать даже за всю жизнь, наверное. Кого-то я учу, если зашли с проблемой в тупик и наступило отчаяние, то махните рукой – это работа, а не ваша семья и не ваша жизнь, а сам не могу, потому что, уходя, думаю о работе и дома думаю о работе. Я не успокаиваюсь, пока не сделаю. Все, что касается работы, не могу бросить на полпути. Очень переживаю за работников, которыми руковожу, потому что четыре года отработал в городской администрации и уже семь лет здесь в ПКС и хорошо знаю, в каких тяжелейших условиях им приходится работать.

– К слову, о работниках. Два года назад газеты шумели о судебных исках работников ПКС к руководству с требованием увеличить заработную плату. Суды были проиграны, но Вы все равно подняли зарплату. Это было своего рода заигрывание с коллективом?

– Ни в коем случае. Понятно, что у акционеров свои интересы, но возникает вопрос, который я должен адекватно оценить здесь на рабочем месте. На тот момент вопрос был таким: может ли в сложившейся ситуации коллектив, с которым я работаю, полноценно выполнять ту задачу, которая перед ним поставлена? Конечно, нет, потому что заработок, мягко сказать, не достойный. Это, конечно, беда, потому что мы контролируемся государством и я не могу своим работникам сам определить рост заработной платы даже в том случае, если я вижу возможности для этого. Мы идем за тарифом. Но вместе с тем мне обидно, когда люди, которые работают в тяжелейших условиях – в любую погоду, в любое время суток – получают за свой труд неоправданно мало. Хоть бы раз кто-нибудь из людей критикующих попробовал поменять трубы или устранить аварию в двадцатиградусный мороз или просто спуститься в подвал, где прорвало трубу. Но я ограничен даже не акционерными решениями, а государством. Я всегда искал возможность повысить заработную плату, но пробиться через государственную систему регулирования затрат непросто. Изначально было понятно, что суды будут проиграны работниками, но отчасти благодаря именно судебным искам мне удалось добиться в Москве решения об индексации зарплаты. Мне нечего стыдиться, я не прячу глаз перед работниками и всегда готов к разговору. Считаю, что главное искусство директора найти тот баланс, когда будут соблюдены и интересы предприятия, которое не должно работать в убыток, и интересы работников, которые должны получать за свою работу достойную заработную плату. Ни в одну сторону нельзя уклоняться, потому что в таком случае предприятие рухнет – либо растеряет ценные кадры из-за мизерных зарплат, либо разорится на кредитах для более высокой оплаты труда. Пока этот баланс удается сохранять, но я хорошо понимаю, что за свой труд работники ПКС получают неоправданно мало и поэтому продолжаю искать возможности повышения зарплаты.

– Александр Владимирович, Вы учились в Риге, большую часть жизни провели в Петрозаводске, а родились где?

– Место рождения у меня интересное – 456-й километр железнодорожной казармы.

– Как это так? А поселок какой-нибудь, улица, дом?

– Ни улицы, ни города, ни поселка.

– Так не бывает…

– Я вам сейчас паспорт покажу, – Сафронов достает паспорт и там действительно «456-й километр железнодорожной казармы».

– Отец был железнодорожник и, соответственно, участки мерялись километрами. Тогда они были почти военными людьми, носили форму и жили по определенным уставам и нормативным документам. А территориально это как раз посередине между Санкт-Петербургом и Витебском, если ехать по Октябрьской железной дороге.

– И Вы родились прямо в лесу, что ли?

– Ну, почему в лесу? Это была железнодорожная станция, но слишком небольшая, чтобы классифицировать ее в населенный пункт, поэтому вот так и получилось. Я прожил там 16 лет. Школа была в четырех километрах от станции. Ездили на велосипедах, а зимой пешком ходили. У нас там было довольно много ребят и девчат, которые вместе ходили в школу. Но в школу я пошел в 6 лет, потому что всем ребятам пришел срок идти в первый класс, и я пошел вместе со всеми. И никакими уговорами меня было не оставить дома. Родители ходили к директору, спрашивали, что делать, переживали, что я в шесть лет по восемь километров наматывал по пути в школу и обратно. Директор посоветовала подождать, пока мне самому надоест ходить. Но не надоело и через полгода все согласились с тем, что я первоклассник, тем более, что учеба шла хорошо.

– Учились хорошо?

– Да, хорошо, у меня получалось. Единственное, что я не очень охотно делал, это домашние уроки – хотелось же вечером побегать, поиграть в футбол. Поэтому у меня была следующая схема. Я приходил в школу и на перемене не бегал, не курил, а читал материал по первому вопросу, который будут спрашивать на уроке. Потом, пока отвечают первый вопрос, читал второй, дальше третий и к концу урока у меня был полный багаж знаний по теме и ответить я мог, естественно, на любой вопрос. И тех парней, которые поднимали руку, чтобы ответить на первый только что выученный вопрос, я считал слабаками, потому что это был самый легкий путь заработать оценку. Я считал, что оценку можно заработать тогда, когда тебя спросили, и ты уж выплывай, как можешь.

– Поступать было сложно?

– Несмотря на то, что домашние задания делал на переменах и во время урока, я очень хорошо поступал. Сразу в 16 лет поступил в рижский институт инженеров гражданской авиации. Но бросил его. Точнее, как… В общежитии жил с тремя парнями и мы все вместе решили, что поступили не на тот факультет. По уму нужно было просто сдать другие экзамены и перейти на другой факультет, а мы решили завалить первую сессию. И я завалил, как и они все. Потом полгода отработал в Невеле на заводе «Металлист» слесарем-штамповщиком и поехал поступать в училище гражданской авиации, а там конкурс 12 человек на место. До сих пор помню, как сдавал математику. Вытащил билет, четыре вопроса и я ничего не знаю. До этого с тройками выходили ребята, которые приехали поступать с медалями после школы. А я вообще уже все многое забыл, хоть и готовился, но все же той базы, которая была сразу после школы, уже не было – волновался, в общем. Ну, думаю, дай попробую. Мнимые числа были – насчитал на два листа. Потом решил подоказывать вторую задачу билета. В общем, как мог все решил, сижу, смотрю, как курсанты играют в баскетбол и думаю, как же обратно-то ехать? Я же вернулся домой из института, когда специально завалил сессию, и так неудобно было перед родителями, перед друзьями… Думаю, сейчас второй раз приеду и так на душе нехорошо стало. И тут мою фамилию называют, я попадаю к женщине-подполковнику. Начинаю рассказывать первый вопрос. Она говорит: «Вы меня не мучайте, какой у Вас ответ?» Ответ совпадает. Экзаменатор попросила посмотреть решение, расписанное у меня на двух листах: «Что Вы тут нагородили в своих расчетах?». Но когда она посмотрела ход моих рассуждений, ей стало интересно, а когда узнала, что я год назад закончил школу, похвалила и решила посмотреть, что я там еще сделал. После похвалы я вспомнил даже то, чего не знал. И тут экзаменатор говорит приемной комиссии: «Коллеги, у меня первый пятерочник, давайте вопросы задавать». И вот этот «пятерочник» меня просто окрылил, я вошел в раж и начал выдавать такие вещи, которые сам от себя не ожидал.

– Сразу после окончания училища Вы приехали в Петрозаводск…

– Представляете, сажусь в Риге в самолет, а тогда летали ТУ 154, где человек 90 на борту и смотрю, заходят девчонки одна другой интереснее. Мне же досталось место рядом с женщиной лет шестидесяти. Я все поглядывал на девчонок, но к концу полета уже не жалел о своем соседстве, потому что все узнал о Карелии и Петрозаводске и был просто счастлив, что приехал в такое прекрасное место. А Петрозаводск, как я уже говорил, встретил меня холодом и ветром. Но у меня быстро сложились добрые отношения с этим теперь любимым и родным для меня городом.

– Как с женой познакомились?

– В те времена, чтобы попасть в ресторан нужно было или стоять в очереди или денег заплатить, или каких-то знакомых иметь. А мы жили в гостинице Аэрофлота над «Кивачом» и постоянно там ели, поскольку приезжали с работы поздно, в комнате просто невозможно приготовить еду, вот и ходили в «Кивач» не погулять, а просто поесть. Нас там все знали и у нас там были «свои стулья», то есть нас всегда к кому-нибудь подсаживали. Вот однажды перед майскими праздниками я пошел поесть после работы и вижу стоят две девчонки, которые не могут никак попасть в «Кивач». В общем, обратил внимание на красивую девушку и воспользовался своим, скажем так, «правом постоянного посетителя», предложил девчонкам пройти вместе со мной. В общем, познакомились 28 апреля, а 14 июля уже поженились. Через год родился сын. Сейчас у нас три внучки и я очень их люблю, мы даже все отпуска вместе проводим. Лишь раз поехали в отпуск вдвоем и пожалели, потому что без внучек все по-другому, нет этого тонуса, этой жизненной энергии, которой умеют заряжать только дети. Пока они в тебе нуждаются, пока они что-то от тебя хотят – книжку почитать, поиграть, расспросить – это огромное счастье. Дай бог оно продолжалось бы дольше.

– Чем внучки Вас радуют? Подарки дарят?

– Конечно. Старшая внучка на 23 февраля нарисовала три открытки – папе, мне и второму дедушке. Как раз была у нас и поэтому мне выпала почетная миссия первому выбрать поздравительную открытку наугад из трех предложенных. И на удивление я выбрал верно, потому что, когда открыл, увидел традиционный собирательный образ генерала и рядом с ним собаку, а собака есть только у меня. То есть я выбрал свою открытку, чем удивил и порадовал дарительницу.

– В доме все жена делает или Вы помогаете?

– Супруга – главный организатор. Я способен выполнить любую мужскую работу. Может быть, не очень качественно, но довольно надежно. Но есть у меня одна черта не очень хорошая. Вот, например, дачу построить. Я могу нарисовать проект – помню, строил дачу, и хотелось сделать железную крышу, а профильного железа было не достать. Удалось купить только 20 листов, и вот я считал, какая же крыша получится из этого количества железа, и весь проект составлял от крыши вниз. Было очень интересно и я просто горел на этом строительстве. Но когда я дохожу до результата, интерес пропадает, нужно заниматься чем-то новым. И жена всегда говорит: «Вот сделал, а теперь это все поддерживать надо». А мне уже не интересно, поэтому тут меня нужно попросить – тогда сделаю, сам даже не замечу. В общем, домашнее хозяйство в идеальном состоянии только благодаря жене. Она вообще идеальный человек, очень организованный и правильный, умный и интересный. Мы вместе 34 года и прошли через все сложности, которые бывают в любой семье, но сохранили семью и это очень важно.

– Как Вы умудрились найти такую идеальную жену?

– Считайте, что это я ее сделал такой, – смеется Александр Владимирович. – Но если говорить о моей работе, то это она меня таким сделала. Без понимания и поддержки жены у меня немногое получилось бы. Я же имею такую нехорошую особенность приносить все проблемы домой – не могу выкинуть все из головы, закрыв за собой дверь рабочего кабинета. И она все эти годы не просто меня терпит, а действительно слушает и помогает. Я счастлив в браке.

– Знаю, что в последнее время Вы увлеклись каратэ. Вы вообще спортсмен?

– Я всегда занимался спортом, но без особых успехов – ради здоровья, ради разрядки. А почти три года назад я пришел в каратэ, но для меня это не спорт. Это, конечно, боевое искусство и мы участвуем в поединках, но это для меня не главное. Начинали мы с того, что стоял сэнсэй и я один напротив. Именно сэнсэй Сергей Дубин убедил меня в том, что просто невозможно больше так работать, нужно найти что-то, что будет выводить из этого режима, чтобы хоть иногда забывать и не говорить о работе. Теперь в группе уже 30 человек. Так вот смысл для меня в том, что в каратэ я научился побеждать не соперников, а себя. Свою лень, какие-то отговорки о нехватке времени или усталости, свои «скидки» на возраст и так далее. Здесь ты вошел, встал и начал заниматься. Причем там нет никаких различий в возрасте и положении в обычной жизни. Опоздал – сел на колени и жди позволения сэнсэя зайти в зал и приступить к тренировке. Привел нового ученика, который без уважительной причины пропустил тренировку – твоя вина, потому что ты отвечаешь за того, кого привел, а значит изволь 50 раз отжаться на кулаках. Не важно – директор ты или школьник, если у тебя белый пояс, стоишь в последнем ряду. И вперед можешь пройти только получив следующий пояс. У меня сейчас зеленый и я очень хочу получить черный пояс – надеюсь, у меня хватит для этого сил.

– Но это же тяжелые тренировки…

– Да. И это хорошо. Там есть ребята, которые намного меня моложе, мой сын с друзьями ходит вместе со мной три раза в неделю и, конечно, молодым многое удается легче, но я тянусь за ними и чувствую, что физически начинаю приближаться к их возрасту. Это здорово. И еще, когда люди все делают вместе, по 40 минут отрабатывают движение, то поверьте, если бы ты делал это один, то хватило бы дай бог минут на 10. А тут рядом дети, женщины и люди старше тебя и все работают одинаково, ты видишь, что многие выполняют упражнение из последних сил и тогда, конечно, сам продолжаешь через не могу. И потом мне очень нравится выстроенная японцами система уважения друг к другу. В зале я не директор Сафронов, а боец Сафронов с определенным поясом. Пусть полковник и бывший замминистра – в зале это никому не интересно, и мне нравилось начинать в самом последнем ряду среди новичков с белым поясом, и вместе с ними преодолевая себя, проливая море пота, переходить на ступеньку выше. Это отличная школа, как в настоящей жизни.



Анастасия Вайник, газета «Карельская Губерния»